Его голосом говорят министры: переводчик-синхронист Булат Данилов о работе, «ляпах» и ВЭФ

О специфике профессии и впечатлениях от ВЭФ-2024 и Владивостока он рассказал в интервью «ВВ».

- На каких языках ты говоришь?

- Свободно только на английском и русском. На Кубе выяснилось, что я немного могу говорить по-испански, изучаю его сейчас. Ну ещё понимаю башкирскую и татарскую речь.

- И работаешь, соответственно, с английским и русским…

- Работа была всегда с английским, потому что именно его я хорошо знаю. Ну и опять же дело привычки, так как любой язык – это сопоставление двух форм выражения мысли. У меня наиболее развито сопоставление английского и русского.

- Как ты попал на ВЭФ?

Этот Форум организован Росконгрессом, а у них есть дочернее предприятие, которое занимается оказанием лингвистических услуг. Оно как раз пригласило меня и ещё с десяток переводчиков. У всех нас разные задачи. Кто-то сопровождает делегации, кто-то занимается синхронным переводом. Иногда людей меняют между собой.

- А ты чем на ВЭФ занимался?

- Меня сразу поставили на синхронный перевод. Я ведь был на ВЭфе и в прошлом году, дежурил тогда (дежурный подменяет основного переводчика в случае непредвиденных обстоятельств). Кто-то из моих коллег отравился морепродуктами, кто-то ротавирус подхватил, и меня приглашали в кабинку, одного-двух человек заменил тогда. В этом году я работал в течение трех дней на секции Урбан Хаб. Там обсуждали вопросы застройки, архитектуры, проектирования. Обсуждали льготную ипотеку. Какие-то детали я прям не смогу рассказать, потому что, когда переводишь, много информации просто не откладывается в памяти. Особенно, если мне неинтересно. А в последний день я уже переводил Международную секцию, тема: «Питч-сессия по международному сотрудничеству».

- Кого ты переводил у нас здесь?

- Да много кого: генеральных директоров, министров, замминистров, председателей Правительств, главу вашего города (Константина Шестакова - прим. ред.). Мы с коллегой всю секцию Урбан Хаб переводили, менялись каждые 20 минут.

- Что-нибудь интересное за эти дни произошло?

- Была одна забавная ситуация. Представитель министерства строительства опоздал на начало одной из секций, а там обсуждали, как сложно найти строителей монолитчиков в России, и что приходится привлекать специалистов из Китая. Так вот. Работники по своей квалификации на севере и на юге Китая разные. И северных почему-то называют «арбузниками». Сотрудник из Министерства строительства так как был не с начала, слушал-слушал это, а потом стал возмущаться: это с чего людям такой полезной профессии клички придумывают. Чуть конфликт не возник.

- Вообще расскажи, как устроена работа синхронного переводчика с технической стороны? Мне немного сложно представить.

- Мы садимся в кабину перед микрофоном: там целый пульт, на нём можно переключаться между языками, на которых говоришь и которые слышишь. Есть так называемое реле. Например, заговорил араб, я на арабском не понимаю и подключаюсь к русскому каналу, где мои коллеги переводят с арабского на русский. И потом их перевод я уже перекладываю на английский. Как вообще всё устроенно: есть кнопочка «эфир», её нажимаешь, у тебя зажигается микрофон, и ты начинаешь в него вещать. Слышишь исключительно, что говорится в микрофон, потому что у тебя звук через наушники. С воздуха можно ловить, но это очень неудобно. У людей в зале приемнички. Это чисто технически. А как мозг в такие моменты работает, объяснить не смогу.

- В быту бывает, что путаешь языки?

- Нет. Переводчик всегда знает, на каком языке говорит, всегда это контролирует. Привычка. Во-первых, на работе высказываются чужие мысли, во-вторых, я воспринимаю их как некое абстрактное явление. Они усваиваются как то, что мне нужно передать.

- То есть ты никогда эмоционально не вовлекаешься в переводимую речь?

- Нет, эмоционально вовлечься в перевод – это другое. Вовлекаюсь, когда сам спикер эмоционален и вовлечен в тему разговора, доклада. Это подстегивает, и ты тоже начинаешь эмоционировать.

- Ты его копируешь, или там и твои личные эмоции задействуются? Если что-то в душу запало, триггернуло, например?

- Если эмоция отражается в тебе, ты фактически её удваиваешь. И твой перевод может быть даже эмоциональнее, чем оригинальная речь. Но мы стараемся не злоупотреблять такими вещами. Хотя вот сегодня на ВЭФ у нас был очень спокойный докладчик, рассказывал монотонно, я придал его речи больше красок. Моя манера или мой темперамент могут влиять. Мне нравится из любого диалога немного делать шоу, но без крайностей – всё-таки стоит отталкиваться от технического задания.

- Перебарщивал с артистичностью?

- Да, когда совсем неопытным был. Мог добавить совсем лишнее в переводе или какую-то свою оценку. Это непрофессионализм. Это неправильно.

- Этика синхронистов?

- Да, она самая.

- Есть какие-то границы, что можно добавить от себя, а что – нет?

- Какого-то строгого правила не существует. Нас давно бы заменили машины, если бы мы вообще что-то от себя не добавляли. Если я перевожу для русских, то могу обогащать речь расхожими фразами из русской культуры. Например, спикер говорит, что был разочарован и ему что-то там не понравилось, а я перевожу: «Какая гадость эта ваша заливная рыба». Наши такое любят. Где-то я так же на английский могу переводить, добавляя фразы из их массовой культуры. Только важно понимать, в какой ситуации это делаешь. Вот сегодня на ВЭФе мы обсуждали застройку, опорные регионы, развитие поселений. Было много министров и замминистров. Их речь неэмоциональна, так что какие-то фразочки были бы максимально неуместны.

- Хорошо ли синхронный переводчик должен знать культуру тех стран, на чьих языках он говорит?

- Сложно сказать, потому что часто мы переводим для разношерстной аудитории. С неносителями языка нельзя перебарщивать: какие-то глаголы, англицизмы они просто не поймут. Вот, например, когда в зале испаноговорящие, узнают, кто конкретно. Если «прям испанцы-испанцы», то нужен кастильский диалект, для кубинцев – другой, для латиноамериканцев – ещё какой-то. У кубинцев и мексиканцев одна и та же фраза может означать совершенно разные вещи. У кубинцев – это «сесть на автобус», а у мексиканцев – «совершить противоправные действия с несовершеннолетними».

- Пожалуй, невозможно знать досконально все эти разночтения?

- С английским проще. Он более нейтральный, что ли, можно общими фразами говорить, даже лучше так говорить. Одна моя коллега как-то попала в просак. Захотела блеснуть знаниями. У британцев есть такая исторически сложившаяся фраза как «Queen Ann is dead» (Королева Анна умерла), её используют, когда хотят подчеркнуть, что что-то слишком очевидно. И вот моя знакомая это сказала, но в зале никто ничего не понял, современные англичане уже сами этот речевой оборот забыли. Так что нейтральная лексика – наше всё.

- В чем сложность переводить неносителей языка?

- Слушай, неносителей намного проще переводить, чем носителей, потому что последние используют фразеологизмы и слова, которые у них вот сейчас активно употребляются, а до нас ещё через кинематограф даже не дошли. Иногда ничего непонятно. Неносители могут что-то неграмотно построенное выдать, но тут можно прикинуть, какой у них родной язык, как на нем предложение строится и тогда легче понять, что они хотели сказать на английском. Такой аналитический навык с опытом приходит.

- Какие вообще сложности у тебя как у переводчика возникают?

- Неудобно, когда спикер читает по бумажке. Письменная речь строится по-другому. Вот когда наш русский начинает растягивать предложение, меняя его члены местами, украшая вводными словами, добавляя как можно больше официоза – переводить тяжело. Приходится сначала дослушать до конца и потом быстро сообразить, как адаптировать. В английском фиксированный порядок слов и простое построение предложений. Сложно и со спикерами, которые, наоборот, выходят, не подготовившись, хаотично перескакивают с одной мысли на другую, не заканчивают фразы. Ну и не люблю, когда технически мероприятие плохо подготовленно. «Обожаю» переводить индусов на удаленке, у которых в офисе одна так называемая «лягушка» для конференц-звонка, и они толпой вокруг неё собираются, а я слышу не их речь, а все шумы вокруг.

- Какие курьезные случаи происходили с тобой за карьеру?

- Много их было. Вот этот люблю. Как-то переводил на медицинском конгрессе после коронавируса. На удаленке, потому что ещё проблематично было куда-то приехать. Аппаратуру организаторы не особо подготовили, и наш голос все должны были слушать через колонки. Меня всегда такое смущает, я начинаю тушеваться. И вот какой-то мужчина рассказывает на английском про клинические исследования лекарств для детей и говорит: «В нашей педиатрической практике…». Я начинаю переводить: «В нашей пердеатрической практике…». И всё, у меня как кровь к лицу прилила, в жар бросило, паника. Ладно, думаю, надо сосредоточиться, начинаю заново… и делаю ту же ошибку. Я впал в ступор, подышал, но в итоге продолжил. И в третий раз всё как по маслу пошло. Так бывает. Я научился не грызть себя за ошибки, никто от них не застрахован.

- Самая известная личность, с которой ты работал?

- Из последнего на ПМЭФе (Петербургский международный экономический форум) – Тимати. И знаешь, к чести Тимура, он очень классно выстраивает мысль, у него она идет из точки А в точку Б. Повествование как по маслу, работать с ним приятно. Какое-то время ещё в Уфе занимался с разными музыкантами. Кстати, переводил Акиру Ямаока – он музыку к серии игр «Сайлент Хилл» написал. Ну, как переводил, Ямаока немногословный человек, кивал больше. Работал с Nazareth, Udo Dirkschneider, «скорпами» (Scorpions) почти, но там больше с техниками. Взаимодействовал с легендами в узких кругах, с известными скрипачами. В Уфе проходил три года подряд конкурс скрипачей Владимира Спивакова, и он прям очень именитых членов жюри приглашал, которые давали пресс-конференции.

- А кого хотел бы перевести?

- Мне бы хотелось поработать с нашим МИДом, Марию Владимировну Захарову перевести, она очень интересные вещи говорит, но я не уверен, что справился бы. Я не настолько глубоко в политической тематике. Сергея Маковецкого хотел бы перевести. Как-то раз смотрел его беседы с залом и просто был в восторге, очень интересно, очень красиво говорит. Из зарубежных – Джонни Деппа, я б прям постарался бы его коронные интонации передать. А ещё я занимаюсь неофициальной озвучкой много лет, одним из первых проектов был мультфильм «Металлопокалипсис». Хочу на игры ещё перейти, озвучить крутого персонажа типа Ведьмака.

- В каких странах ты побывал по работе?

- Италия, Испания, Бельгия, Германия, Греция, Франция, Таиланд, Эстония, Финляндия, Куба, Беларусь.

- И где больше понравилось?

- Долгое время я был в дичайшем восторге от Германии, от Баварии. Мы приезжали по проекту в небольшой городок Бенкендорф. Это было строительство по производству акриловой кислоты на газпромовском предприятии, они строили большой завод, и в Германии производились огромнейшие реакторы для него. Нам нужно было посещать производственные площадки, чтобы обсуждать всякие документальные дела.

- Я тут подумала, тебе во стольких сферах надо разбираться, столько узконаправленных терминов знать. Как справляешься?

- Приходится работать вслепую. Недавно надо было переводить симпозиум по эндоскопии. Много медицинских терминов. И вот ты открываешь условную википедию, начинаешь всё про эндоскопию читать на английском, очень полезно здесь так называемое составление семантических полей: берешь основную тему – эндоскопию, инструменты, которые в ней используются, названия органов, названия новейших технологий. Так и готовишься.

- Ну и традиционный вопрос – как тебе Владивосток?

- Мне очень нравится город. Его сопки: раз – поднялся, и прекрасный вид, спустился – и куча сквериков и парков. Остров Русский шикарен, ваша Спортивная Набережная. Ну и море, конечно.

Обязательно подписывайтесь на наш телеграм-канал «Вечерний Владивосток».