Зачем французы слушают русскую музыку в три часа ночи?

Этот вопрос не покидал владивостокского автора Ольгу Шипилову-Тамайо во время  языковой стажировки во французском городе Лионе.

А мы продолжаем публиковать выдержки из её нового сборника рассказов. О своём неожиданном и забавном для русского человека лионском опыте она рассказывает в книге «НА ЗАПАД, или Путешествовать, чтобы…»

…Говорить на одном языке с людьми из разных стран. Лион

… уже первые сутки моей французской языковой стажировки получились прямо-таки незабываемыми.

От заката до рассвета

Весенняя ночь. У соседей царствовал Чайковский. Так начиналось первое знакомство с особенностями национального бытия во втором  округе Лиона. Мощные колонки и хороший сабвуфер, очевидно, ему в этом помогали. Адажио Pas de deux, «Вальс цветов», «Танец феи Драже» заставляли дом вибрировать. Было изысканно. И было начало третьего ночи. Или утра, как предпочитают сказать французы. В паузах между мелодиями балета слышались молодые и развесёлые французские голоса за стеной. От музыки Чайковского у меня всегда случаются благостные мурашки. Так что отсутствие ночной тишины я восприняла очень позитивно. По батарее стучать даже и не подумала. Тем более центрального отопления в доме, конечно, не имелось. Не Россия ведь. Но русский гений тут, на чужбинушке, был в почёте. Это грело душу, пусть руки-ноги и оставались холодными.

Вынужденное наслаждение «Щелкунчиком», впрочем, было внезапно прервано звонком. В дверь. Посмотрев в глазок, я увидела девушку. Милую и расстроенную. Юная француженка утверждала, что является моей соседкой из квартиры напротив. Что забыла ключи у себя в квартире, когда уходила накануне вечером повеселиться с друзьями. Что телефон у неё сел. И, кроме как дома, ей негде ночевать, а дверь захлопнулась. Она, конечно, чрезвычайно и самым глубоким образом сожалеет, что вынуждена меня беспокоить теперь.

– Так чем, полагаете, могу вам помочь, мадемуазель? – вопрошала я, внезапно начав упражняться во французском языке и одновременно представляя, как моя собственная дочь могла бы оказаться на месте этой соседки.

– Выпустить меня на балкон, если вас не затруднит, – жалобно вещало вежливое создание.

Точно, балкон. Общий на две квартиры, разделённый лишь низкой решётчатой перегородкой. Ещё днём, осматривая своё новое жилище,  отметила для себя: я могла бы вытянуть руку над перегородкой и забрать у  неведомых мне пока соседей с их балконного столика кружку. Или розовую свечу в массивном стеклянном подсвечнике.

– Пожалуйста, поймите правильно, если вы действительно моя соседка, скажите хотя бы, что находится у вас на балконе? – попросила я, уже готовая отворить щеколду.

Девушка перечислила всё, вплоть до цвета свечи в стеклянном подсвечнике. Я открыла дверь. Она робко перешагнула порог. И, смущённая, тем не менее, уверенно направилась к балкону. Она точно знала расположение его дверей в моей квартире. Бывала здесь раньше?

[…] Получив порцию информации от милой соседки, я решила всё-таки пойти спать. Тем более балет «Щелкунчик» у других соседей, кажется, закончился. Балконная дверь у Полин оказалась незапертой. Девушка зашла в свою квартиру, тут же выглянула обратно, чтобы громко мне шепнуть: «Бон нюи!» Я тоже пожелала ей спокойной ночи.

Через секунду я уже пыталась греть своим телом холодное одеяло, предвкушая сладкий сон. Но тишину взорвали пронзительные пассажи рояля, аккордеона и огненный голос Эдит Пиаф. Песня «La foule». Она штурмовала пространство, раздаваясь из квартиры напротив. Моя новая знакомая Полин, видимо, решила устроить такую фееричную колыбельную себе. И мне заодно… Нет, я не стала втаскивать соседку обратно к себе через балкон, ругаться и выставлять её за дверь. Девчонке очень повезло, очень! – я с детства обожала эту песню.

В итоге, конечно, я как-то заснула. С мыслями о том, что со всеми соседями по площадке говорю на одном языке. Не только чуть-чуть на французском. Но и на языке музыкальных предпочтений вдобавок. Одеяло нагрелось.

А через три с половиной часа меня снова разбудили. […]

От рассвета до заката

«Круассан! Апельсиновый сок и кофе» – это была моя вторая мысль тем ранним утром. Французским утром.

[…] Институт долго искать не пришлось. Языковое отделение оказалось довольно маленьким и несложным в ориентации. А его директор Жоан – улыбчивым человеком, разговаривавшим на французском совсем не быстро и предельно понятно для иностранного студента. Он привёл меня в класс, где пока не было никого, кроме тонкой красивой брюнетки с волнистой шевелюрой. Она ослепительно улыбнулась и сказала, что зовут её Ариан. Никаких «мадам Буше», просто Ариан! Мои однокурсники ещё не явились, так что мы с  «первой учительницей» могли познакомиться поближе. При слове «Владивосток» она чуть не присвистнула: «Ах, как же это далеко! Хотя всё та же Россия!» С большим любопытством расспросила меня о моих мотивах к изучению французского языка, о профессии, о семье. «Как же это всё интересно!» – заключила она. Будучи в другой стране и ныряя в совершенно незнакомую для себя обстановку, я получила большой заряд теплоты от моего первого преподавателя. Ариан с её романтической шевелюрой, трепетным высоким  голосом и медовым  взглядом была похожа на всех чеховских героинь одновременно.

[…] я решила непременно посмотреть, как сливаются Сона и Рон. На крайней точке лионского полуострова мне открылась умиротворяющая картина: две реки превращались в одну, устремляясь за горизонт, куда-то к Средиземному морю. Воды Рона были хрустально прозрачны, хвастаясь круглыми булыжниками  брусчатки на дне и старинными рельсами, уходящими с суши полуострова прямо в воду. Стадо лебедей устроило на слиянии рек белоснежно-зефирную тусовку.

[…] Потом шла вдоль Рона и увидела «Вильяма Шекспира» и «Лорда Байрона». Литературные титаны в виде длинных круизных лайнеров  пришвартовались в Лионе – они сюда перенесли по реке отдыхающих из Швейцарии.

Впечатлениями о своём первом дне погружения в многоэтничный мир института мне очень хотелось с кем-то поделиться. Да не только отправить восторги семье и друзьям по Всемирной сети, но и так, в беседе за бокалом «Кот дю Рон», например. И такую возможность мне Лион подарил. У меня было приглашение на ужин в тот вечер. К Маше и Маэлю.

– Мы живём на Толстого, – объясняла Маша по телефону.

Вот сюрприз – адрес с именем русского классика можно было найти не только в любом городе России. Но и кое-где во Франции!

С Машей Лысенко-Фабиани мы познакомились воочию днём раньше. А до того нас подружил всемогущий интернет. Моя первая лионская подруга родилась в Находке. Выросла во Владивостоке. Обрела любовь во Франции. В той, русской жизни она стала актрисой, служила в Приморском драматическом театре им. Горького. Во французской – она археолог.

[…] Ночное небо уже давно проглотило краски заката, когда я возвращалась к себе. От дневной жары не осталось и намёка. О, эта холодная лионская ночь! Квартиру предстояло ещё нагревать конвекторами. А одеяло – собой.  Но разве имел значение весь этот холод, когда за минувшие сутки внутри накопилось столько тепла?

А когда я уже засыпала, у кого-то из соседей играла музыка. Хор половецких девушек Бородина сменила композиция француженки Помм. Совсем  потихоньку.

ПОСТСКРИПТУМ, или ОТКРЫТКА ИЗ ЛИОНА

«Мой дорогой читатель, Лион не похож ни на Париж, ни на Марсель, ни на Ниццу. Это какая-то другая Франция! Здесь можно начать прогулку на вершине горы, у бело-кружевного собора Нотр-Дам-де-Фурвьер, рассмотреть на горизонте Альпы в ясный день. От собора дойти до галло-римского амфитеатра, которому 2000 лет, на его трибунах посидеть – подумать о вечном, затем спуститься по склону в эпоху Возрождения в квартал Сен-Жан, почувствовав себя чуть ли не в Италии, отыскать там Розовую башню,  а после вынырнуть из древних мощёных улочек и потайных переходов-трабулей почти что в Санкт-Петербурге, перейдя мост, но не на Неве, а на Соне. Потом стоит пройтись по живописной набережной, приветствуя любопытных лебедей, глазея на публику в окнах плавучих ресторанов, и, наконец, оказаться вообще в мини-Сингапуре, то есть в районе Конфлюанс с экозастройкой, садами на крышах, с прудами, полными птиц, лягушек, насекомых, и с концептуально нестрижеными газонами. Здесь женская долинная река Сона сливается с мужской горной рекой Рон. Это всё Лион. Один из трёх самых больших городов Пятой республики. Столица региона Овернь-Рон-Альп».