Филипп Юрьев: «Молодому режиссёру нельзя начинать с сериалов»
Лауреат Венецианского кинофестиваля, призёр «Кинотавра» за лучшую режиссуру, обладатель приза FIPRESCI за лучший полнометражный фильм на «Меридианах Тихого» – режиссёр Филипп Юрьев о дебютном фильме «Китобой» (16+), проблемах русского кино, современном зрителе и Владивостоке.
– Филипп, что для вас стало отправной точкой в профессии?
– В юности я не очень понимал, что это за профессия – режиссёр. Затем в школе одноклассник как-то предложил мне снять фильм про взрывающиеся арбузы. За эту работу мы получили зачёт по физике. Потом неоднократно вместо школьных контрольных мы снимали маленькие фильмы. Мой друг больше разбирался в кино и постоянно просвещал меня. Он рассказывал, что есть режиссёр, есть сценарист и оператор. Так мы договорились, что оба будем заниматься кино, и я пошел поступать во ВГИК.
– Насколько автобиографичен «Китобой»?
– Безусловно, есть какие-то биографические моменты. Сама тема мне близка. Быть подростком, жить в деревне, болтать со своим другом, гонять на мотоцикле, где-нибудь сидеть и обсуждать девчонок. Всё это очень живо рисуется мне в воспоминаниях.
– Самая большая трудность во время съёмок «Китобоя»?
– Я думаю, что самым трудным было сделать реальных людей героями фильма. Для них мы выглядели очень сомнительно – пришлые люди с камерой, которые пытаются сделать что-то непонятное. Самым крутым стало то, что нам всё-таки удалось расположить к себе людей, заслужить их доверие и быть на одной волне с мальчишками-актёрами.
– В фильме играют обычные ребята, а не профессиональные актёры. Кто-то из них после съёмки загорелся желанием серьёзно окунуться в мир кино?
– Мне кажется, не особо. Они все время смеялись, что снимать кино – это, оказывается, тоже работа. Для многих мальчишек работа в основном означает что-то конкретное и понятное. Всю эту суету с камерой они не воспринимают как нечто серьёзное. Поэтому, я думаю, что съёмки для ребят стали просто весёлым приключением.
– Как родилась идея снять «Китобой»?
– На самом деле идея составная. В фильме смешано много тем. В разное время приходили в голову разные вещи. Всё началось с того, что я узнал о поселке Лорино, об охоте на китов. Потом услышал историю про парня, который на лодке пересёк Берингов пролив, потому что хотел посмотреть на американские небоскрёбы. Потихоньку идея стала вырисоваться сама. В какой-то момент я вдруг осознал, как всё должно выглядеть, затем набросал эту идею, в течение следующих нескольких лет уже писал сценарий.
– Есть ли у этого фильма какой-то особый контингент зрителей?
– «Китобой» – фильм очень понятный. У него есть определённая тема и определённый язык. Сама тема, может, и не самая привычная для тех, кто часто ходит в кино. Тем не менее, то, о чём говорится в фильме, на мой взгляд, понятно каждому, особенно людям из небольших городов. Мне кажется, что зрители открыты новому, в том числе демонстрации реальных жизней и судеб в кино, – то есть не только выдуманному миру, но и воспроизведению нашей реальности, жизни людей в самых разных местах. Об этом говорит и то, что мой фильм очень хорошо принимают, в первую очередь, сами зрители.
– Фильм «Китобой» получает большое количество положительных отзывов от поклонников. А были ли какие-то забавные или абсурдные ситуации?
– Один зритель написал мне в Instagram (12+), чтобы я вернул ему деньги за билеты. Он заявил, что ожидал фильм о китовой охоте, а это – история про подростка. Было довольно забавно. Но в основном те отрицательные отзывы, что есть, вовсе не абсурдны. Они достаточно конструктивны и имеют под собой почву. С ними можно спорить. И люди активно обсуждают фильм и дискутируют в комментариях. Кстати, я получаю много отзывов и мнений в том же Instagram. Люди выкладывают свои искренние эмоции от фильма у себя на странице и отмечают меня.
– Была ли после победы на Венецианском фестивале и на «Кинотавре» уверенность в том, что вы получите приз на «Меридианах Тихого»?
– Уверенности не было абсолютно. Более того, для меня победа перестала означать что-то судьбоносное. Например, в Венеции успех был важен для определения дальнейшей жизни фильма, на «Кинотавре» – в связи с тем, что это главная российская площадка. Поэтому для меня было очень значимо, что там оценили мой фильм. Поездку же во Владивосток я воспринимал, в первую очередь, как опыт путешествия в неизвестные мне красивые места. О том, что обязательно нужно получить главный приз на фестивале «Меридианы Тихого», я точно не думал.
– У каждого фестиваля есть своя атмосфера. Какая атмосфера у «Меридианов Тихого»? Вы её ощутили?
– В первую очередь я ощутил атмосферу самого Владивостока. Это один из самых красивых городов нашей страны, невероятный, отличающийся от всего, что я видел, сочетающий в себе какие-то культурные коды и России, и Азии, и даже Америки. Он невозможно прекрасен. Мне кажется, что это главное. Атмосфера фестиваля определяется подбором фильмов – он, на мой взгляд, очень интересный. Жителям Владивостока повезло, потому что в Москве нечасто показывают такое кино. В одно время можно посмотреть фильмы-хиты самых разных фестивалей. Подбор фильмов для конкурса – абсолютно неформальный, в списке – большое количество фильмов, которые многие хотят увидеть.
– Хотели бы вы получить «Оскар»?
– У меня никогда не было ощущения, что «Оскар» – очень круто. Как по мне, это весьма специфическая награда. Сейчас фильмы, получающие «Оскара», в большинстве своём затрагивают острые проблемы – гендерные, расовые. Это важно для развития американского общества. Безусловно, данная награда требует внимания, я за ней слежу. Но, думаю, что абсолютно неуместно независимым фильмам метить на неё – только при наличии каких-либо совпадений.
– Есть ли проблемы у русского кино? В чём они заключаются?
– У нашего кино много системных проблем. Например, очень остро стоит вопрос государственного финансирования, потому что только 1% коммерческих прокатных фильмов снимается добросовестно. Остальные являются частью профессионального движения. Они снимаются так, что не интересны ни зрителю, ни критикам, ни самому производителю. Большое количество однотипных проектов перестает рождать конкуренцию. Нет конкуренции – нет развитого рынка, мало высококлассных специалистов. В авторском кино это очень чувствуется, потому что мы тоже являемся сегментом этой отрасли. Поэтому с точки зрения экспериментального кино в России недостаточно интересных авторов и режиссеров. Может, главная проблема в том, что путь в полнометражное кино трудный. Многие талантливые ребята никогда не дойдут до съемки полного метра, потому что для этого нужно большое количество совпадений, связей, удачи, знаний, с кем познакомиться, поговорить, кому показать сценарий. Чувствовать все эти потоки очень трудно, когда ты молодой творческий человек.
– Чем бы вы не советовали заниматься начинающему режиссёру?
– Всё зависит от человека. Общеизвестно, что после института любой выпускник пытается придумать, как заработать денег. Но не все способы заработка хороши именно для режиссёра. Больше всего, на мой взгляд, молодого режиссёра могут испортить телевидение и сериалы. С сериалами на начальном этапе вообще не нужно заходить в киноиндустрию. Или, к примеру, я после института занимался тем, что монтировал зацикленные видео с вечных вечеринок, где люди пьют шампанское. Мне казалось, что я никогда из этого не выберусь, потому что это было не творчество, а глубокое болото. Тем, не менее, то, что начинающий режиссёр занимается такими вещами – не показатель. Любая работа дает опыт. Просто нужно уметь его как-то применить. Это определенная ступенька к чему-то большему, к тому, чтобы ты предложил что-то новое, интересное.
– Как вы относитесь к тенденции съёмок кино и рекламы на телефон?
– Весь вопрос заключается в подходе к работе. На телефон можно снять очень хорошо. Только для этого нужно уметь снимать по-настоящему. Также важно уметь работать со светом. Если есть кадр, и идейно он сложен, есть свет и композиция, то снять можно на что угодно.
– Какие фильмы молодых русских режиссёров входят в ваш личный топ?
– Мне нравятся работы Кантемира Балагова, Владимира Битокова, Александра Золотухина, Семёна Шершнёва.
