Как в Приморье пересаживают органы: откровения хирурга о спасении жизней

Скепсис и интертность

Ведущий трансплантолог Приморья Иван Шульга в эксклюзивном интервью корреспонденту «ВВ» Татьяне Балановой рассказал о сложностях в законодательстве, проблемах детского донорства в России, портрете идеального донора и перспективах пересадки искусственных органов.

- Иван Васильевич, чьей инициативой было открыть трансплантологический центр в Приморском крае?

- У меня ещё в 2007 году зрела такая мысль. Мой близкий друг заведовал отделением трансплантации почки в РНЦХ им. акад. Б.В. Петровского в Москве (крупнейшее хирургическое учреждение в России - прим. ред.). Мы с ним как-то начали общаться на эту тему, и он сказал: «Если понадобится – приедем, поможем, объясним». Я попытался у нас всё организовать через заместителя главного врача по хирургии, через Крайздрав, но никому это не было нужно тогда.

- Как думаете, почему?

- Просто не было энтузиастов. Какая-то инертность со всех сторон. А в 2021 году этим занялся наш нынешний главный врач Андрей Владимирович Попов. Он полетел в Красноярск по совершенно другому вопросу, и там ему рассказали, что у них есть отделение трансплантологии и что это очень перспективное направление. Когда Андрей Владимирович прилетел обратно, сразу же спросил: «Кто у нас этим будет заниматься?». Титов (Дмитрий Витальевич Титов – замглавного врача по хирургии в ПККБ №1 - прим. ред.) обошел все хирургические отделения, и пришел в итоге ко мне. Я, конечно, согласился. Сразу же присоединился Миша Антонов (сейчас главный трансплантолог Приморского края - прим. ред.) и Таня (Татьяна Ежова – врач-хирург первой категории в ПККБ №1. прим. ред.). Остальные как-то со скепсисом отнеслись.

- А сколько сейчас у нас хирургов-трансплантологов?

- Так и осталось - трое.

- Так мало? Сложное обучение?

 - Ну, мы и на трансплантацию почек, и на трансплантацию печени месяц обучались.

- Небольшой срок. Почему тогда другие врачи не хотят идти в это направление?

- Врачей никогда много не бывает. Заинтересованности, желания это делать нет. Насильно мил не будешь.

- Почему операции по пересадке все ещё малодоступны? Они полностью оплачиваются государством?

- Полностью, это федеральная квота. В любом регионе где-то 1-2 центра обычно. В Москве их больше, но там и людей 17 миллионов, соответственно, другие потребности. Операции малодоступны, потому что основная проблема – нехватка донорских органов. Их катастрофический дефицит во всем мире. Поэтому сейчас пытаются выращивать искусственные или пересаживать органы животных.

В общем, мировое сообщество любыми путями ищет выход из ситуации. Когда попадается донор, его максимально используют: извлекают всё, если он подходит по параметрам.

Презумпция согласия

- Где вы берете доноров? Органы привозят в регион или они здесь есть?

- Наши доноры из Приморского края. Подавляющее большинство – больные с острым нарушением мозгового кровообращения. Фактически все. С инсультом, который привел к смерти мозга. Смерть мозга – обязательное условие для донорства.

- В случае посмертного донорства появляются нюансы с законом. Человек не должен был при жизни писать отказ от изъятия его органов. А что с родственниками? Они имеют право запретить забрать органы из тела?

 - Всё зависит от законодательства конкретной страны. Да, в России действует презумпция согласия. Поэтому любой гражданин рассматривается как донор по умолчанию. Если произошла смерть мозга и не был написан человеком при жизни юридически подтверждённый отказ, то родственники никаких прав не имеют.

- В вашей практике были конфликты с родственниками?

- Нет, не было. В нашей стране, да и в других тоже, редко сталкиваются с категорическим отказом. Но стараются не допускать скандалов. Если семья говорит: нет и всё – могут пойти навстречу.

- Иногда по религиозным соображениям отказываются.

- В каких-то культурах. Допустим, в Японии больше распространена родственная трансплантация из-за некоторых их религиозных убеждений.

"Детского донорства в России просто нет"

- Вы делали родственные трансплантации?

- Ни одной. С ними чаще всего сталкиваются при пересадке органов детям. Когда кто-то из родственников отдает почку или часть печени. У нашей больницы нет лицензии на оказание помощи несовершеннолетним.

- Часть печени нормально будет работать? Это ведь жизненно важный орган.

- Зависит от возраста донора и реципиента, от массы тела. Чем сложна родственная трансплантация: надо сохранить приемлемое состояние здоровья донору, чтобы он не приобрел требующую пересадки органов болезнь, и достичь желаемого для реципиента результата. Жертвователь не должен страдать. Такой вид трансплантации широко распространен. Печень неплохо регенерирует, поэтому допускает даже половинную резекцию. Ребенку обычно садят меньшую – левую долю печени, подросткам – правую. Вот взрослому от взрослого при «живой» трансплантации вряд ли удастся пересадить печень.

- По закону родитель же не может пожертвовать собой?

- Нет, конечно, такая ситуация невозможна. Вообще, у нас с детским донорством большие трудности, его просто нет (пересадка от ребенка ребенку - прим. ред,). Даже совсем маленьким детям отдают взрослую почку. Детское донорство – огромная проблема во всех странах из-за законодательства.

- Взрослая почка в детском организме нормально функционирует? Она, наверное, несоразмерна, ребенку?

- Ну, мы неоднократно видели в центре Шумакова такие пересадки. Например, как годовалому ребенку пересаживают почку от родителя. Она полживота занимает. По отношению к малышу – ощутимо.

- Она не сдавливает ему остальные органы?

- Нет, её располагают так, чтобы не мешала.

Вообще у кого лучше приживаются органы: у взрослых или у детей?

- Возраст не имеет особого значения. Зависит от совместимости тканей.

Портрет идеального донора

- Давайте вернемся к донорам. Какими параметрами они должны обладать?

- Есть много показателей. Возраст, состояние здоровья – все анализы должны быть в норме; отсутствие каких-либо вирусных инфекций, сифилиса, гепатита, туберкулеза, онкологии. Требования весьма строгие.

- Принимают только на 100% здоровый орган, или допускаются какие-то изъяны?

- Допускаются только не отражающиеся на его функции. При наличии явной патологии орган непригоден.

- А резус и группа крови должны обязательно совпадать, или есть какие-то допущения? Просто при донорстве крови сейчас стараются переливать резус в резус группа в группу.

- У нас не всегда так. Резус неважен, группе крови не во всех случаях обязательно совпадать. Предпочтительно, но не принципиально. В трансплантации этот вопрос немного нивелируется.

- Какой лимит по возрасту и у донора, и у пациента?

- 60-65 лет. Конечно, пересадку стараемся делать людям до 60. К нам иногда обращаются пациенты постарше, мы их ставим в лист ожидания, но преимущество отдаем более молодым. А вот донорской орган пожилого человека может быть хорош. Я знаю, что в практике главного трансплантолога нашей страны Готье Сергея Владимировича был случай, когда он сделал трансплантацию печени от 60-ти летнего донора, и орган в другом человеке работает уже 30 лет.

- А если у пациента имеются вредные привычки, пересаженный орган также хорошо будет выводить вредные вещества из организма?

- Вредные привычки, как курение, так и алкоголь, являются абсолютным противопоказанием к трансплантации. Алкоголь – прямо однозначно. Зачем человеку пересаживать печень, если он возьмет и тут же добровольно её угробит?

- У донора тоже ограничения будут в привычках?

- Знаете, к нам приходили люди с алкоголизмом, предлагали взять у них орган. Родственники пациентов. А что с них брать, кроме анализов? Это несерьезно, конечно. Донор должен вести здоровый образ жизни.

Как жить дальше

- Какие ограничения приходят в жизнь пациента после пересадки?

- Пожизненный прием препаратов, снижающих реакцию на отторжение чужого материала. Это необходимое условие, и с больными оно обсуждается заранее. Важно ещё сохранить баланс в организме и не снизить иммунитет настолько, что от любого насморка можно погибнуть. Людям с пересаженным органом следует избегать воспалительных заболеваний, скопления людей. Иммунный ответ снижен. Они восприимчивы к любой патологии, которая в обычном состоянии была бы незаметна.

-  Если человек пил-пил лекарства, а потом перестал, какие последствия его ждут?

- В литературе описаны ситуации, когда совместимость была настолько хорошей, что люди отказывались от супрессивной терапии. Но это единичные случаи. Так что лекарства пить надо, иначе будет отторжение.

- Люди с пересадкой живут столько же, сколько среднестатистический обыватель?

- Да. Ну бывает, погибают от чего-то другого. Но вообще, орган пересаженный может работать и меньше. Всё зависит от конкретной ситуации.

- У вас только плановые трансплантации? Не бывает такого, что человек попал в аварию и ему срочно пересадку делают?

- Плановая – это родственная трансплантация. Она делается без суеты, в назначенный день. Вся остальная считается экстренной. У нас есть база, где мы сопоставляем все параметры. Донор появился, и мы тут же вызываем пациента. Ведь пересаживаемый орган имеет свой срок жизни. Так называемые «травматические» трансплантации, когда человек попал в аварию, мы не проводим. Трансплантация делается только при хронических заболеваниях.

Дети вперёд

- Кто имеет приоритет в очереди на пересадку?

- Дети. Но так как в крае оперируем пока только взрослых, то люди с наивысшим риском смерти. Они рассматриваются вне очереди, потому что нет других вариантов. Это относится к трансплантации сердца и печени, когда медикаментозно уже лечить человека невозможно. Трансплантация почки может делаться для ухода с хронического диализа. А вот сердце и печень пересаживают для сохранения жизни.

- Какой процент успешных пересадок у вас? И от чего он зависит?

- От многих факторов. Основной – совместимость. Процент нас пока не устраивает. Хотим, чтобы он был выше. Мы только начали, и в будущем надеемся его улучшить.

- Сколько в год вы делаете операций?

- В этом году было 6 трансплантаций печени и 8 трансплантаций почек. В прошлом году сделали 5 трансплантаций печени и 12 – почек.

- Сложнее пересадить почки или печень?

- Печень. Это вообще одна из самых сложных операций. Печень, легкое – там много сосудов, много структур, которые надо восстановить. Сердце в этом плане технически проще для хирурга. Но не для анестезиолога и перфузиолога (специалист, занимающийся аппаратом искусственного кровообращения - прим. ред.), потому что трансплантация этого органа подразумевает искусственное кровообращение, потом отход от него и переход на самостоятельную работу [сердца].

- Вы пока что пересаживаете почки и печень, а в планах есть пересадка сердца?

- Да, в планах есть. Над этим работают наши кардиологи. Но конкретные даты никто сейчас не скажет. Уже то, что у нас есть пересадка печени и почек – большой прорыв. Раньше людям приходилось лететь в Москву, жить там 1-2 года, только чтобы быть в очереди на операцию.

Почка от овечки

- Мы уже выяснили, что органов не хватает. Как решить эту проблему? Вот вы говорили про искусственные органы, у них есть будущее?

- Думаю, пока нет. Да и с органами животных всё не так просто. Ведь пересаживали уже почку от овечки, результаты были не очень обнадеживающие.

- Человек в России может себя на органы завещать?

- Наверное, да. При условии, что он подходит как донор, что у него отсутствуют какие-то хронические заболевания, инфекции. Опять же есть презумпция согласия.

- Что нужно сделать, чтобы люди обратили внимание на проблему нехватки донорских органов?

- Информировать население, развенчивать мифы, связанные с этим направлением в медицине. Человек должен понимать, что донор может когда-нибудь понадобиться ему или его близким. Это осознание способно сподвигнуть на помощь другим.

Обязательно подписывайтесь на наш телеграм-канал «Вечерний Владивосток» (18+).​​​​​​​